Вот не хотел я ничего этого. И близко не думал. Даже когда появилась возможность значительно усилить свой атрофированный дар, встав в один ряд с сильными одарёнными. Жить полной жизнью для себя и своих близких, вот и вся цель. Но похоже, кому много даётся, у того и в пятой точке начинает свербеть.

Вот уже восемнадцать лет как я в этом странном мире пронизанном магией. Ну или Силой, как её называют аборигены. Впрочем, без разницы. Так уж вышло, что я младший и самый слабый ребёнок, с практически атрофированным даром. Он вроде и есть, и толку от него никакого. Потому я и планировал свою жизнь

Вот не хотел я ничего этого. И близко не думал. Даже когда появилась возможность значительно усилить свой атрофированный дар, встав в один ряд с сильными одарёнными. Жить полной жизнью для себя и своих близких, вот и вся цель. Но похоже, кому много даётся, у того и в пятой точке начинает свербеть.

Вот уже восемнадцать лет как я в этом странном мире пронизанном магией. Ну или Силой, как её называют аборигены. Впрочем, без разницы. Так уж вышло, что я младший и самый слабый ребёнок, с практически атрофированным даром. Он вроде и есть, и толку от него никакого. Потому я и планировал свою жизнь

В своём родном мире я сирота. Не знаю, кто мои родители, да и знать не хочу. Детский дом, армия, четыре войны и стойкое предубеждение к семейной жизни. Одна только мысль о женитьбе, детях и родне вызывала у меня раздражение. Но здесь у меня есть семья. Есть любовь брата и сестёр, тепло домашнего

В своём родном мире я сирота. Без понятия кто мои родители, да и знать не хочу. Детский дом, армия, четыре войны и стойкое предубеждение к семейной жизни. Одна только мысль о женитьбе, детях и родне вызывала у меня раздражение. Но здесь у меня есть семья. Есть любовь брата и сестёр, тепло домашнего